и просьбу его выполню, и легенду поддержу. Если останусь жив после всего этого, конечно.
— Твой учитель разве не должен проверять, как ты выполняешь его указания?
— Он и проверяет, когда появляется. И я стараюсь выполнять его указание в точности, иначе следует наказание. Довольно суровое надо признать.
Император неожиданно нахмурился.
— Физические наказания детей в нашей стране запрещены.
— Зато они позволяют воспитать внимательного и аккуратного мага, как говорит мой учитель. Лучше пару раз выпороть, чем один раз похоронить.
Сейчас я повторял слова Айлинга. В чем-то я был с ним согласен: слово «нельзя» через задницу понимается наиболее доходчиво и то, к чему это слово относится, запоминается на всю жизнь.
— Мне надо с ним встретиться.
— Я его спрошу. И это все, что я могу обещать.
Он неохотно кивнул.
— Хорошо, сейчас я вызову секретаря, и ты выяснишь, на кого он шпионит и извлечешь медузу, чтобы я на нее взглянул. Пока я даже не представляю, о чем речь. Ни к чему, мне известному, это описание не подходит.
Голову я бы в заклад не поставил, но мне казалось, что за основу все-таки был взят демон Пыльных Миров, на свою беду, подвернувшийся Вишневскому. Часть индивидуальности он сохранил, что и позволило созданию поработить создателя.
— Скорее всего, один из безумных экспериментов Вишневского вышел из-под контроля.
У Вишневских был ряд интересных находок в бытовых заклинаниях, и все же основной упор они сделали на преобразовании живой ткани. Сделали — и проиграли и жизни, и клан. То, что я принял их герб, не обязывало меня продолжать их изыскания. Ошибка привела к смерти, феникс возродился — и больше этой ошибки не сделает.
Секретарь вошел сразу, как император нажал кнопку вызова. Хозяин кабинета завел с ним длинную беседу, я же нехотя надел управляющий перстень и полез в голову секретарю. Только вот криминального там ничего не оказалось, совсем, а вот от медузы шла управляющая нить и терялась где-то в глубинах дворца, а значит, доставать часть Моруса — дать сигнал преступнику.
Глава 14
Секретарь вышел. Император дождался, пока я восстановлю защиту от прослушки, и сказал:
— Я не заметил, чтобы ты что-то извлекал.
— Я не стал этого делать.
— Ты нарушил мой прямой приказ?
Вопрос был с наездом, но тон не был угрожающим. Скорее — удивленным.
— От медузы в голове вашего секретаря идет управляющая нить. И идет она не очень далеко. Скорее всего, кукловод находится прямо во дворце. Или в одном из соседних зданий. А если бы я ее извлек, он бы почувствовал и успел замаскироваться. Вам же этого не надо?
По ощущениям направление было на корпус Императорской гвардии. Но я этого говорить не стал: не настолько я хорошо ориентируюсь, чтобы утверждать это с уверенностью.
— Ты прав. Если есть возможность выявить, это нужно делать сразу, пока след не успел остыть.
Подслушивающее заклинание вибрировало, меняло конфигурацию, но пробиться через мою защиту не могло. Я опять его проявил, чтобы за поведением заклинания наблюдал не только я, но и император.
— Ефремов точно не под контролем?
— Точно, — с уверенностью ответил я. — Более того, его тоже прослушивают. Только я ему этого не успел сказать.
Император помрачнел. Еще бы: под носом зреет заговор, а те, кто этот заговор должны пресекать на корню, в теме ни ухом, ни рылом. Да еще какой-то подросток нагло тычет в физиономию всеми просчетами. Не самый хороший расклад.
— Сейчас я вызову Ефремова, пойдешь с ним и определишь того, кто пытается сейчас нас слушать.
— А если это окажется его начальство?
Император бросил на меня короткий острый взгляд.
— Я прошу определить, а не арестовывать. И вообще не стоит как-то давать понять, что его выявили. А почему ты решил, что это может быть генерал Зимин?
— Вряд ли Ефремова слушали по распоряжению кого-то мелкого, — ответил я. — Я не знаю, какие могут быть причины у вашего Зимина, но тут явно пахнет дворцовым переворотом, если не чем похуже. А значит, лицо, заварившее кашу, сидит достаточно высоко, чтобы в этой каше не потонуть и чтобы иметь возможность получать информацию не только через медуз. Подозреваю, что их во дворце не так уж и много иначе вы бы уже заметили.
— Мне все больше хочется поговорить с твоим учителем.
А уж как мне хотелось поговорить! Но только с учителем настоящим, а не вымышленным Варсонофием. Но марку приходилось держать как единственному известному волховскому ученику.
— Не вам одному. Но даже если я передам приглашение завернуть к вам во дворец не факт, что он захочет пообщаться. Волхвы не лезут во внутреннюю жизнь государства.
— А ты? — насмешливо спросил император.
— А я не волхв. У меня вон клан образовался. — Я вздохнул. — Хотя я этого очень не хотел. Какой из меня глава?
— Посмотрим, какой из тебя глава. Пока вы очень неплохо о себе заявили. Безопасника Баженовых сманили опять же. Не самый хороший поступок, но выигрышный для вас. Постников — очень хороший выбор.
— Мы не сманивали, с чего вы взяли? — я удивился. — Баженов его вынудил выйти из клана и попытался убить. Постников ко мне за защитой пришел. И да, предложил свои услуги. Но так-то у меня уже толпа под началом, а я понятия не имею, что с ней делать.
Император расхохотался. Заразительно до невозможности, напомнив при этом свою дочь.
— Представь себе Ярослав, у меня тоже толпа под началом, и я тоже зачастую понятия не имею, что с ней делать. Но приходится. Права накладывают и обязанности. А уж если от того, что ты сделаешь, зависят судьбы многих людей, нужно трижды подумать, прежде чем что-то сделать. Так, вернемся к нашему делу. Сейчас идешь с Ефремовым и внимательно отслеживаешь, куда идет управляющая нить. Если это оказывается Зимин, ничего не делаешь. Если окажется кто-то другой, под любым предлогов выясни, кто это. И если встретишь еще кого-то под управлением, тоже запомни и доложи.
Он нажал переговорник и затребовал в кабинет Ефремова.
— Дмитрий Максимович, а почему Елисеевым до сих пор не выплатили за утилизацию Вишневских? — грозно спросил он. — Быстро отправились к Зимину и оформили все, как полагается. Потому вернетесь и мы продолжим разговор с Ярославом. Очень уж
